Владимир Семанов - Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908
Евнухи осторожно переглянулись. Вдруг один из них, самый молодой, опустился на колени и ответил:
— Я готов, даже если это грозит мне смертью!
Молодого евнуха звали Ань Дэхай,[17] ему едва исполнилось двадцать лет, поэтому окружающие называли его Маленьким Анем. Да и положение при дворе у него было весьма незавидное: он всего лишь прислуживал при трапезах.
Горячо похвалив его за смелость и преданность, Цыси дала ему на дорогу пятьдесят серебряных лянов. Маленький Ань, уже успевший встать, снова опустился на колени и трижды ударился головой об пол, благодаря за милость. Потом он вышел, дождался темноты и, тихонько выбравшись звездной ночью из временного дворца, пустился в путь. В Пекине он сразу пошел к князю Гуну, тот помчался к князю Чуню, и вскоре все они вместе с „батальоном волшебного оружия“ (то есть отрядом, вооруженным по-европейски) прибыли в Жэхэ.
Су Шунь принял их внешне гостеприимно, но всячески старался сделать так, чтобы они не остались наедине с императрицами. Только ночью Маленькому Аню удалось провести князей к своим госпожам. Гун просил императриц пока вести себя спокойно, чтобы „не распугать змей“, а через два дня был издан указ, повелевающий Су Шуню, Дуань Хуа и Цзай Юаню вместе с императрицами и князьями сопровождать гроб с прахом великого Сяньфэна в столицу.
В Пекине императрицы немедленно приказали арестовать весь триумвират: Дуань Хуа и Цзай Юань были приговорены к отсечению головы, а Су Шунь — к четвертованию. Впрочем, по милостивой просьбе князя Чуня Су Шунь был только обезглавлен; Дуань Хуа и Цзай Юаню даровали самоубийство.
Предок Цзай Юаня был сыном императора Канси и братом следующего императора, Юнчжэна. В свое время Юнчжэн подарил этому предку железный щит, означающий, что никто и никогда из его рода не должен подвергаться смертной казни. Домашние Цзай Юаня безуспешно искали спасительный щит, наконец извлекли его из семейного храма, но было уже поздно».
Существуют и несколько другие данные о судьбе Су Шуня. Так, в одном из источников подчеркивается, что в 1860 году, когда англо-французская армия вторглась в Пекин и императорский двор бежал в Жэхэ, Су Шунь стал канцлером и одновременно командующим сухопутными войсками. После заключения мира с иностранцами монарх уже мог возвратиться в столицу, но триумвират всячески препятствовал этому. 16 июля 1861 года Сяньфэн серьезно заболел. Позвав к себе Су Шуня и других приближенных, он провозгласил Тунчжи своим преемником. На другой день император умер, однако триумвират спрятал этот указ и продолжал править сам, не торопясь отправлять тело императора в Пекин.
Свои попытки помешать князьям Гуну и Чуню попасть к императрицам триумвират, используя строгую конфуцианскую мораль, обосновывал тем, что зятьям неприлично встречаться с невестками, особенно во время траура, но князь Гун все же преуспел в своем стремлении. Возвращаясь в столицу, он не решался останавливаться в областных или уездных управах, боясь покушений со стороны триумвирата. Только 23 сентября князю и императрицам удалось добиться издания от имени малолетнего Тунчжи указа о том, чтобы Су Шунь «охранял» монархов при их возвращении в Пекин, а казнь триумвирата свершилась 6 ноября, так что весь процесс был гораздо более затяжным, чем его рисует Юй Жунлин. Су Шуня схватили, когда он будто бы нежился в постели с двумя наложницами. Перед казнью его забросали камнями, разбили ему все лицо, но он громко бранился и встал на колени лишь после того, как палач начал бить его железным прутом. Сперва ему отрубили обе руки, а потом голову.
В том же источнике сказано, что во время ареста члены триумвирата переругались между собой, сваливая вину один на другого, но это плохо согласуется с только что описанным поведением Су Шуня и чересчур похоже на попытку очернить «узурпаторов». Вот почему я попробую внести некоторое уточнение в историю триумвирата при помощи еще одного источника.
Согласно У Сянсяну, Сяньфэн перед смертью сам назначил регентский совет из восьми человек, в котором триумвират просто играл наибольшую роль, то есть действовал вполне законно. Цыань сразу получила титул Великой императрицы, а Цыси нет (ведь она была только наложницей), но вдруг обрела его через сутки после смерти Сяньфэна (можно представить, каким способом!). Сторонники этих дам и князя Гуна 1 августа 1861 года поручили известному ученому того времени Ли Цымину для обработки общественного мнения собрать исторические примеры того, как в Китае правили императрицы. Ли нашел целых восемь примеров (одиозную У Цзэтянь он при этом, конечно, опустил), а 10 августа цензор Дун Юаньчунь уже обратился с почтительнейшей просьбой к императрицам взять бразды правления в свои руки.
Князь Цзай Юань, Су Шунь и другие открыто выступили против этого, ссылаясь на решение Сяньфэна. Маленький Тунчжи плакал во время этих баталий, однако императрицам все же удалось двинуться в Пекин. С помощью генерала Шэн Бао, которого Цыси отнюдь не поблагодарила за поддержку, а вскоре осудила на самоубийство, князь Гун подтянул к столице войска, но для отвода глаз назначил Дуань Хуа (от имени государынь) заместителем министра налогов, а Су Шуня — верховным прокурором. Обрадованные сановники поблагодарили императриц и возглавили их эскорт. Отчасти из-за этого впоследствии несколько откладывалась расправа над триумвиратом — монархам было неудобно сразу же казнить своих почетных сопровождающих.
В неофициальных исторических источниках Су Шунь выглядит гораздо более привлекательной фигурой, чем в официальных материалах. Он был, несомненно, талантлив и принадлежал к числу тех маньчжурских сановников, которые считали возможным выдвигать на высокие посты не только маньчжуров, но и китайцев. Су Шунь боролся с коррупцией в министерстве налогов и на государственных экзаменах, с помощью которых в Китае занимали чиновничьи должности. Вопреки придворным авантюристам типа И Гэнъюня, которые во время «опиумных» войн призывали к сопротивлению до конца и не желали открывать китайских портов для торговли, Су Шунь стоял за примирение с державами, хотя и несколько колебался. Его обвиняли, в частности, в том, что он препятствовал возвращению Сяньфэна в столицу, но вполне возможно, что это делал не Су Шунь, а Цыси, боявшаяся, что в Пекине у императора появятся новые приближенные, которые отстранят ее от власти, В Жэхэ, когда царствующий род жил в весьма стесненных условиях, Су Шуню приходилось строго распределять пищу среди придворных, так что в ненависти Цыси к нему наверняка было много личного.
Сходную антипатию испытывал и Су Шунь к Цыси, которая, как замечает Сюй Сяотянь, увлекла императора и заставила его забыть о государственных делах:
«Особенно были недовольны этим два человека: канцлер Ду Шоутянь и член царствующей фамилии Су Шунь. Первый из них прямо решился урезонить императора, сказав, что в годину внешних и внутренних невзгод Сын Неба должен трудиться с утра до ночи и достойно продолжать дело предков. Сяньфэн очень уважал Ду Шоутяня и не смог возразить ему — тем более что тот весьма кстати вспомнил о предках. А Су Шунь был совсем другим, хитрым человеком. Как родственник императора и даже начальник Управления царствующей фамилии, он прекрасно знал обо всем, что происходило во дворце, в том числе о том, как предусмотрительно Орхидея украшала свое жилище, и невзлюбил ее.
Строго говоря, эта неприязнь имела более глубокие корни: Су Шунь был знаком с Хой Чжэном, отцом Орхидеи, который во время одного праздника не угодил ему подарком. Теперь же Су Шунь, умело пользуясь «внутренними ходами», донес на Орхидею императрице, а та всю жизнь ненавидела обаятельных женщин, смеющих отвлекать мужчин от важных дел. Ранним утром, сев в паланкин, она отправилась ко Дворцу сияющей весны, где спали Орхидея и император, встала на колени, положила себе на голову заветы предков и стала громко читать их наизусть. Испуганный император выскочил из-под одеяла, тоже опустился на колени, а потом, уговорив жену замолчать, отправился принимать сановников.
Когда Сяньфэн возвращался с аудиенции, к нему навстречу выбежал растерянный евнух и доложил, что императрица затребовала Орхидею во Дворец земного спокойствия. „Плохо дело! — подумал Сяньфэн. — Ведь это главное место, где моя супруга допрашивает и пытает наложниц!“
Не снимая своего официального наряда, он бросился во Дворец земного спокойствия и едва вступил на порог, как увидел императрицу с искаженным от гнева лицом, а перед ней — плачущую Орхидею. Фаворитка стояла на коленях, полураздетая, и императрица уже приказывала служанкам бить ее. Сяньфэн подскочил к жене.
— Ее нельзя бить, нельзя! — вскричал он. — Она на пятом месяце беременности!
Императрица побледнела от страха и сама подняла Орхидею на ноги, но та, изображая полнейшее смирение, снова опустилась на колени и начала благодарить за милость.
